«Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч»! – Как? Что же это за Мессия, который вместо мира несет меч и разделение. Ведь Мессия – по словам пророка Исаии – «Князь мира» (Ис. 9:6). О каком разделении, о каком мече может идти речь в царстве Того, при котором наступит шалом, когда даже

«волк будет жить вместе с ягненком,

и барс будет лежать вместе с козленком;

…

И корова будет пастись с медведицею,

и детеныши их будут лежать вместе,

и лев, как вол, будет есть солому.

И младенец будет играть над норою аспида,

и дитя протянет руку свою на гнездо змеи» (Ис. 11:6-8).

Это, конечно, все очень поэтично и образно, но в принципе отражало представление современников Иисуса о золотом веке Мессии, Который ожидался как несущий не меч, но мир. Но современники Иисуса в своем большинстве не могли уразуметь, что Он действительно нёс людям мир – примирение с Богом и, как следствие, – друг с другом. И Благая Весть, с которой Он посылает Своих Апостолов, – это Весть о мире. Мы уже читали то наставление Иисуса Христа Его Апостолам, в котором Он призывал их возвещать людям мир: «входя в дом, приветствуйте его, говоря: мир дому сему» (Мф. 10:12). Но… далеко не всем эта Весть о мире пришлась по душе. Большинство иудеев было укоренено в своих ветхих представлениях о праведности, которая достигается неуклонным исполнением (увы, чаще всего формальным) множества заповедей Закона Моисея. Иудеи сознавали себя работниками у Бога, которые за свою работу должны получать от Бога плату в виде всяческих благ на земле и, возможно, на небе. Большинство просто органически не могли принять той свободы не рабского, но сыновнего отношения к Богу, Который ждет от людей любви, а не жертвы, следования Его свободной и благой воле, а не мертвым буквам Закона. Именно такую великодушную свободу являл Иисус в Своем поведении и в Своем учении. И это многих шокировало, многим казалось проповедью беззакония. Так что не удивительно, что слова и дела Иисуса неизбежно должны были привести к разделению. Да ведь и поныне мир разделен на тех, кто принимает Христа и тех, кто Его не принимает. Но разделение – не цель Иисуса Христа, а следствие Его Вести мира. Не искусственного, выдуманного, утопического, на которое уповало большинство иудеев того времени, а истинного мира, соприродного человеку, каким его замыслил Бог, мира, свойственного человеку свободному, образу и подобию Божию.

Разделения были неизбежными. Беда в том, что отвергавшие Евангелие и не принимавшие Апостолов были часто весьма агрессивными. Меч-то, – образно говоря, – употребляли не Апостолы против тех, кто их не принимал, а наоборот, преследования обрушивались на Апостолов со стороны тех, кто отвергал мир, предложенный Иисусом, фактически вступив на путь вражды с Ним и с Богом.

Разделяющая черта проходила даже через семьи. Иисус напоминает об эсхатологических пророчествах Михея, которые мы уже цитировали в прошлой Беседе:

«Сын позорит отца,

дочь восстает против матери,

невестка – против свекрови своей;

враги человеку – домашние его» (Мих. 7:6).

Таково и было печальное следствие апостольской проповеди. Семейные связи часто подвергались большому напряжению, а то и разрывались. В том мире, в котором мы живем сегодня, нам уже не почувствовать весь ужас, который вызывали в людях I века эти пророческие слова, которые напомнил Иисус. Ведь семья, род, клан, кровь в архаичном обществе представлялись ценностью неизмеримо большею, чем, скажем, ценность отдельной личности, отдельного человека, какой бы крови он ни был. Разделение в кровных связях пророки ставили наравне с космическими катастрофами, которые будут предшествовать концу этого мира. А значительно позже разделения в семьях были одной из главных причин, почему уже не иудеи, а римляне ненавидели христианство и преследовали христиан.

Удивительны и суровы те требования, которые Иисус Христос предъявляет к Своим последователям: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня». Трижды повторяется это «не достоин Меня». Вспомним, что мы говорили в нашей прошлой Беседе об этом слове «достоин», которое означает не заслугу, а внутреннюю удаленность, несовместимость, несоответствие. При этом мы должны понимать, что в устах Иисуса Христа речь шла не о конфликте поколений, не о конфликте «отцы и дети», а о личном выборе на всех возрастных и социальных уровнях.

Вспомним также, что Иисус Христос идет навстречу Своим Страстям. За Ним идут Его последователи, и Он говорит им о том, что следовать Ему – не значит ожидать чуда Его воцарения на царском престоле. Нет, Его ожидает на земная власть и не земная преходящая слава, но страдания и Крест, ведущие к вечной славе небесной. Его последователи тоже должны быть готовы к страданиям или, по меньшей мере, к тому, что им придется пожертвовать многим, что им дорого в этой жизни. Речь Иисуса содержит суровые требования. Условия, которые Он ставит перед людьми, таковы, что тот, кто им не следует, «кто не берет креста своего» и не следует за Учителем, тот «не достоин» Его, то есть не может быть Его учеником. Этот образ – «взять свой крест» – был хорошо знаком современникам Иисуса. В те времена, когда Палестина входила в состав Римской империи, позорной казни распятия на кресте чаще подвергали не уголовных, а государственных преступников, мятежников. И слова Иисуса о несении креста намекали слушателям, что новая религия, которую Он принес миру есть революционный мятеж, отвержение всего устаревшего, привычного и казавшегося незыблемым. Своим ученикам Иисус не сулит спокойной благополучной жизни, тихого островка в мире зла и страданий. Нет, их не обойдут стороной бури и волнения – не только те, которые так или иначе касаются всякого человека, но и те, которые будут вызваны радикальной переоценкой всех ветхих и привычных ценностей. Такого мир не прощает. – Какое разительное отличие от современного христианства, которое часто воспринимается именно как утверждение уютных и привычных ветхих ценностей языческого общества. И государство, как мы наблюдаем, часто эксплуатирует христианство в своих целях, весьма далеких от Евангельской Вести Царствия Божия, а не царствия кесаря.

«Кто любит отца или мать более, нежели Меня, … кто любит сына или дочь более, нежели Меня…». В Евангелии от Луки это выражено еще более сурово: «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, … тот не может быть Моим учеником» (Лк. 14:26). Однако, читатель Писания должен помнить, что в библейском языке глаголы «любить» и «ненавидеть» довольно часто имеют не эмоциональный смысл, но означают нечто иное. Ну вот ближайший пример: великая заповедь «любить врага». Разумеется, речь идет вовсе не о чувственной и даже не о духовной или любой другой «любви». Речь идет о «принятии»: ведь грешники, враги-язычники считались нечистыми, можно сказать, почти нéлюдьми. С ними нельзя было общаться, их нельзя было «принимать». Или когда в уста Исаака вкладываются слова: «Иакова Я возлюбил, а Исава возненавидел» (Рим. 9,13, Мал. 1,2-3), то, разумеется, речь идет не о том, что Исаак ненавидел своего родного сына Исава в нашем обычном смысле этого слова. Речь идет о том, что первородство и наследство достается не Исаву, а Иакову. Так и в нашем случае не следует принимать слова о ненависти к отцу, матери и так далее буквально. Это было бы насилием над смыслом слов Иисуса Христа. Вообще ближневосточные языки очень образны. Многое в них выражено преувеличенно. Это всегда надо учитывать. Говоря, что мы должны возненавидеть наших ближних, Господь имеет в виду, что любовь, которую мы должны питать к Нему, просто несопоставима ни с какой другой любовью. Она – иного плана, иной природы, нежели естественная родственная любовь. Нет, эта родственная любовь не отвергается. Да и как можно заставить себя не любить отца и мать? Речь идет о том, что следование Иисусу, – и тем самым следование высшей воле Божией, – важнее естественных природных связей. И увы, иногда приходится выбирать между верностью близким родственникам и – шире – между верностью своему народу и верностью Евангелию Христову.

Наконец, последнее предложение этого отрывка: «Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее». Здесь «душа», разумеется, понимается в библейском, а не в эллинистическом смысле: «душа» (еврейское нефеш, греческое ψυχή) означает «жизнь», «живое существо», «жизненное начало». Слова Иисуса Христа звучат парадоксально: кто найдет свою душу, тот потеряет ее; а кто потеряет свою душу ради Христа, тот найдет ее. Парадокс разрешается тем, что здесь использованы два смысла слова «душа», в своем библейском значении «жизнь». В одном случае это жизнь как материальное биологическое существование, а в другом случае жизнь как жизнь вечная. Тому, кто будет цепляться за свою земную жизнь, которой все равно рано или поздно придет конец, и кто ради этого самосохранения идет на отступничество от Христа, тому грозит потеря гораздо большей ценности – истинной жизни с Богом. А любящий Христа больше собственной временной жизни обретет вечность. – Иначе говоря, в этом высказывании речь тоже идет о готовности взять свой крест и следовать за Христом, о готовности к исповеданию Христа перед людьми и к возможному мученичеству. – Как видим, требования, которые предъявляет Иисус Своим Апостолам были весьма суровыми. Но эти требования касаются и каждого из нас.

Источник

Евангелие от Матфея.. Богословско-экзегетический комментарий. Т. 1. М.: 2020. С.397-401

Евангелие от Матфея, Глава 10, стих 36. Толкования стиха