СПАСИТЕЛЬ мира, родившись в пещере, служившей во время непогоды пристанищем убогаго пастуха и его стада, и возлежав в яслях, благоволил провести и все годы Своего возрастания в городе, который отнюдь не соответствовал человеческому понятию о величии и славе. Назарет был одним из незначительных городков Галилеи, которая, как занятая смешанным населением из иудеев и язычников, не пользовалась у истых иудеев доброю славою. Испорченный грекоиудейский или арамейский язык и сомнительный характер религии ставили эту область столь невысоко во мнении иудейских книжников, что у них даже сложилось убеждение, что «из Галилеи не приходит пророк» (Ин. 7:52). Но эта худая слава, разделяемая всей Галилеей, с особенною силою падала именно на Назарет, к которому с презрением относились даже сами галилеяне (Ин. 1:46). Причина этого неизвестна, но она могла заключаться или в близких сношениях его с язычниками, неблаготворно влиявшими на его религиозную и нравственную жизнь, или в самом характере жителей, отличавшихся крайним неверием и жестоким буйством, как это впоследствии пришлось испытать самому Христу (Мф. 13:54-58; Лк. 4:16-29). Наконец и вообще это был такой ничтожный город, что с ним не связывалось никаких исторических воспоминаний из жизни избраннаго народа и даже самаго имени его ни разу не встречается в ветхом завете. Но не смотря на все это, Назарет, расположенный в одной из прекраснейших котловин Галилеи и окруженный со всех сторон живописными холмами, представлял собою удобное место, где св. семейство могло в тиши и безвестности воспитывать вверенный его попечению божественный залог, пока не настало время для выступления Мессии на дело спасения мира. И там-то божественный Младенец возрастал под убогим кровом своего нареченнаго отца — Иосифа, плотника назаретскаго. По выразительному свидетельству ев. Луки, Он «возрастал и укреплялся духом, исполняясь премудрости; и благодать Божия была на Нем». Как истинный человек, Младенец Христос испытал и немощи человеческаго детства, так что телесное и духовное совершеннолетие было достигнуто Им с тою же постепенностью, как оно достигается обыкновенными людьми. Евангелисты не сообщают никаких подробностей из жизни детства Иисуса до достижения им двенадцатилетняго возраста, ясно давая знать, что, вопреки апокрифическим разсказам, переполняющим Его детство разными чудесами, даже в детских играх, Он жил обычною человеческою жизнью, хотя и чужд был всякаго греха и возрастал в обычных условиях тогдашней религиозной, семейной и общественной жизни. Эти условия, как знакомыя современникам, не нуждались в особом разъяснении их для читателей, почему евангелисты и обходили их молчанием, как обыкновенно писатели обходят молчанием условия окружающей их обыденной жизни, предполагая ее знакомою всем. Но для нас, отделенных от того времени целыми тысячелетиями и живущих в совершенно другом климате, на иной почве, под другими небесами, в иных совершенно условиях религиознонравственной жизни, семейнообщественнаго и государственнаго быта, условия тогдашней жизни представляют нечто совершенно необычное, требующее изучения и объяснения. Поэтому отнюдь неизлишне уяснить себе ту именно бытовую обстаповку, в которой проведены были Христом Спасителем годы Его детства с его воспоминаниями, ясно отражающимися в последующих словах и притчах Христа.

Будучи по человечеству сыном благочестивых родителей, из которых нареченный отец удостоился от евангелиста названия «человека праведнаго» (Мф. 1:19), т.е. с юности исполнявшаго закон Божий, а Пресвятая Матерь названа от ангела «благодатною» (Лк. 1:28), т.-е. исполненною за свое благочестие и безукоризненную нравственную и телесную чистоту высших даров благодати, Иисус таким образом с младенческих лет воспитывался в чистейшей атмосфере по-истине святого семейства. Но даже и помимо этих исключительных условий, выдвигавших дом прав. Иосифа из ряда других домов, известно, что семейная жизнь древнеиудейскаго народа, не смотря на все историческия превратности в его судьбе, и вообще представляла весьма привлекательную и возвышенную картину. У них никогда не терялся из вида тот идеал семейнаго счастия, который осуществлен был в жизни патриарха Исаака с его женой Ревеккой. Женщина, среди иудеев никогда не низводилась в столь зависимое и презренное состояние, как зто было у других народов востока, потому что священнейшая книга Божия учила их, что жена есть кость от костей и плоть от плоти мужа и предназначена быть помощницей ему (Быт. 2:20-22), И ветхозаветная женщина в своих лучших представительницах вполне оправдывала свое достойное положение и осуществляла идеал семейственнаго счастия и благополучия. Она оставила свой след на многих страницах священных книг и удостоилась самых возвышенных похвал. Идеал доброй жены, как он начертан в книге притчей Соломоновых, рисует пред нами такой симпатичный образ, какой мог возникнуть только на здоровой почве крепкой и возвышенной семейной жизни. «Кто найдет добродетельную жену? спрашивает царь Лемуил. Цена ея выше жемчуга. — Встают дети, — и ублажают ее, муж, и хвалит ее: много было жен добродетельных, но ты превзошла всех их. Миловидность обманчива и красота суетна; но жена, боящаяся Господа, достойна хвалы»(Притч. 31:10, 28-30). И действительно ни в какой еще литературе нельзя найти столь возвышеннаго и прекраснаго идеала жены и матери, чем какой представляет нам священная поэзия, написанная не менее трех тысяч лет тому назад, когда в Греции только еще зарождалась цивилизованная жизнь, а Рима еще не значилось в истории. Образ, начертанный боговдохновенным стилем Премудраго, сохранял свое значение для всех последующих веков. За целые века до пресв. Марии восторженная песнь его о добродетельной жене была на устах всякой ветхозаветной девы, потому что изречения священных книг были хорошо знакомы всему иудейскому народу. Начертанная в вей картина любязей верности, непрестанной деловитости, мудрости, хозяйственности, бережливости и самоуважения, благородной почтительности к мужу и благоговения к Господу, и наконец материнской любви и заботливости по отношению к детям, представляла достойный предмет соревнования для многих ветхозаветных жен. И этот идеал, как мы вправе предполагать, был вполне осуществлен пресв. Марией в Ея скромном семейном кругу — как в характере, так и во всех домашних делах, и это было предусмотрено Сыном Божиим, избравшим Себе благодатную Матерь, призревшим на смирение Ея и смиренно подчинявшимся Ея материнскому попечению о Его воспитании в детстве и отрочестве.

С благоустройством и возвышенным тоном семьи естественно связывалось глубокое почтение детей к родителям. Всякий ребенок находил себесвященный идеал почтения и послушания родителям в добровольном согласии Исаака даже на заклание, когда его потребовала воля отца. Каждому иудейскому ребенку с малых лет внушалось, как сам Бог начертал на каменных скрижалях слова: «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле» (Исх. 20:12), и эта заповедь то и дело повторялась в законе (Лев. 19:3, Втор. 5:16, Притч. 1:18). Непослушание отцу или матери возведено было в общественное преступление, за которое можно было наказывать смертию(Втор. 21:18-21). Недостойныя дети подвергались самым страшным угрозам божественнаго гнева. В священной история ребенок мог читать, как Иосиф, этот благороднейший образец сыновней любви, «встретив своего отца, пал ему на шею и плакал долго» и «поклонился ему до земли», не смотря на то, что был уже великим сановником фараона (Быт. 46:29, Быт. 48:12), и как сам великий законодатель народа Моисей, встречая тестя своего, «поклонился ему и целовал его» (Исх. 18:7). Ребенок рано знакомился с историей проклятия, которое пало на непочтительнаго сына Ноева, и ему внушался закон, по которому молодые люди «должны вставать пред лицом седого и почитать лицо старца» (Лев. 19:32), а также и мудрое изречение сына Сирахова, который говорит: «Всем сердцем почитай отца твоего, и не забывай родильных болезней матери твоей. Помни, что ты рожден от них, и что можешь ты воздать им, как они тебе?» (Сир. 7:29-30). И насколько глубоко укоренились эти внушения в душе иудейскаго народа, показывает то, какое огромное, поистине священное значение придавалось благословению родителей и каким бедствием считалась потеря или лишение его.

Семейная жизнь, основывающаяся на таких началах, представляла весьма благоприятную среду для нравственнаго воспитания детей, которых в свою очередь родители считали величайшим для себя благословением и счастием, излпвая на них всю силу своей любви и своего попечения. Попечение ихособенно выражалось в старании дать детям паи лучшее воспитание, и именно вдухе закона Божия. В деле воспитания принимали участие оба родители, как это видно из истории Сусанны, о которой разсказывается, что «родители ея, будучи праведны, научили дочь свою закону Моисееву»(Дан. 13:3), а также из истории Тимофея, который «с детства знал священное писание» и получил религиозное воспитание от своей бабки Лойды и матери Евники (2 Тим. 1:5, 3:5). Но главнее всего на отце именно лежала обязанность обучать детей обоего пола и преподавать им закон и вообще священное писание, которые составляли почти исключительные предметы иудейскаго образования. Прямыми постановлениями требовалось от всякаго отца, чтобы он прилежно преподавал своим детям священную историю своего народа с великими делами и разнообразными превратностями в жизни его предков, равно как и постановления закона, и беседовал о них с ними, сидя ли в доме или находясь в пути, удаляясь на покой, или вставая с постели (Втор. 6:7, Втор. 11:9, Втор. 4:9-10). Разъясняя постановления закона, раввины требовали, чтобы ребенок начинал заучивать закон наизусть, когда ему исполнялось пять лет, а начальныя молитвы утренняго богослужения ему преподавались с того момента, как он начинал говорить. Постоянное чередование больших праздников с их обрядами естественно возбуждало любопытство детей касательно их, и объяснение их значения ставилось родителям в священную обязанность. Книга Притчей Соломоновых изобилует доказательствами того, с какою тщательностью исполнялись эти предписания как отцами, так и матерями. В благоустроенном и благочестивом доме не терялось ни одного благоприятнаго обстоятельства — за обеденным столом, утром или вечером за рукодельем — для того, чтобы внушать юным умам благоговение к Богу и постоянно преподавать им заповеди и законы, пока они не заучивались наизусть.

Такие порядки искони господствовали во всякой благочестивой иудейской семье. Но семейное воспитание впоследствии стало мало-помалу уступать место школе. Школы сначала заведены были лишь для воспитания и образования сирот, которыя таким образом не имели возможности получать домашняго образования; но впоследствии в школы стали посылать своих детей и сами родители, и школьное дело ко времени рождества Христова получило среди иудеев широкое развитие. Каждый город обязательно должен был иметь свою школу, так как «город, говорит Талмуд, не имеющий своей школы, должен погибнуть». «Иерусалим погиб из-за того, что пренебрегал воспитанием своих детей». Иосиф Флавий не раз с гордостью говорит о той заботливости, с которою иудеи относились к воспитанию своих детей. «О воспитании своих детей, говорит он, мы заботимся более, чем о чем либо другом, и соблюдение законов и внушаемыхими правил благочестия мы считаем важнейшим делом всей жизни». Те навлекали на себя позорное название «амгаарец» — «людей земли», кто, имея детей, не давали им надлежащаго познания в законе Божием посредством обучения дома или в школе. Раввины точно определяли самое начало школьнаго обучения. «Не начинай учить мальчика (в школе), говорил одному учителю ученый раввин Рабба, до шестилетняго возраста; а с этого года возьми его и учи, как гы учишь вола, который изо-дня в день носит все более тяжелую кладь». Даже число учеников точно определялось для учителя. Учитель мог иметь в школе двадцать пять учеников; а если их оказывалось пятьдесят, то требовалось иметь двоих учителей, если же сорок, то одного учителя с помощником, которому должен был платить отчасти главный учитель, отчасти приход. Начальником школы обыкновенно был хазан, т.е. начальник ближайшей синагоги, да и сама школа в большинстве случаев помещалась в синагоге. В школе дети, сообразно с своим возрастом, сидели на полу, как это бывает еще и теперь на востоке, причем учитель занимал место на особом возвышенном сиденье. Младшия дети имели у себя под руками в качестве учебников небольшия выписи из Библии, так как книг в нашем смысле тогда еще не существовало. В восточных школах настоящаго времени уроки записываются учениками мелом на деревянных дощечках, в роде наших грифельных досок, с которых потом можно стереть их, чтобы написать на место их новые. Так, по всей вероятности, делалось и в древнее время. Главной задачей своей учитель ставил — сообщить детям драгоценное познание в законе, постоянно применяясь к их способностям и дарованиям, умеряя строгость добротою, и главнее всего имея в виду высшую цель воспитания. Отдалять детей от всякаго соприкосновения с пороком, воспитывать в них кротость, даже когда бы им приходилось сносить величайшую несправедливость, скорее показывать грех в его омерзительности, чем устрашать его последствиями, внушать строгую правдивость, избегать всего, что могло бы наводить на неприятныя или нечестивыя мысли и делать все это без всякаго пристрастия, без чрезмерной суровости и в тоже время без ослабления дисциплины, с разсудительным распределением времени между занятиями и отдыхом, с тщательною заботливостью об основательности познаний — вот в чем состоял идеал, который каждый иудейский учитель имелпред своими глазами и который пменио и окружал таким высоким почтением учительскую должность в Израиле.

Что касается предметов изучения, то в общем ученики до десятилетняго возраста занимались исключительно изучением Библии, с десяти до пятнадцати лет изучением исписаннаго закона, или мишны, после чего ученик уже мог переходить к тем богословским разсуждениям, которыя служили главным предметом занятия в высших школах раввинов. Этот курс, конечно, не был обязательным для всех, так что если после трехлетняго или пятилетняго обучения мальчик не обнаруживал особых успехов и не подавал больших надежд в будущем или просто не имел достаточных средств для дальнейшаго образования, то образование его закапчивалось в низших школах. Изучение Библии начиналось с книги Левит, отчасти с тою целию, чтобы с ранних лет знакомить детей с обрядовыми узаконениями, заключающимися в этой книге, а также и потому, что обряды, которые излагаются в этой книге, были наиболее знакомы детям вследствие того, что им постоянно приходилось встречаться с ними и в доме, и в синагоге. После книги Левит изучение переходило к следующим книгам Пятокнижия, затем к книгам пророков и наконец к остальным священным книгам (агиографам). То, что теперь составляет Гемару или Талмуд, преподавалось уже в высших школах, прием в которыя производился не ранее пятнадцатилетняго возраста. При обучении наблюдалась должная мера, и учителя заботились о том, чтобы не переутомлять своих учеников чрезмерной работой. С этою целию уже рано установлены были определенные часы для школьнаго преподавания, и занятия сокращались или совсем приостанавливались в знойный период летних месяцев. Нам не открыто, проходил ли эту школу в той или другой степени божественный Отрок Иисус; но Его последующия беседы ясно показывают, что Его божественный дух безконечно превосходил глубиною своего разумения истины все те знания, какия могла давать школа (ср. Ин. 7:16).

Рядом со школой, но в гораздо еще более глубокой степени образовательно-воспитательное влияние имела на современных Христу иудеев синагога, или дом общественной молитвы, заменявший в некоторой степени для жителей отдаленных городов и селений храм иерусалимский. Свое значение синагога впервые получила в век Маккавеев, хотя происхождение ея относится к гораздо более раннему времени и первые следы ея встречаются уже в Вавилоне. По разрушении храма, пленники, не имея больше возможности совершать в нем установленных жертвоприношений, для удовлетворения своих религиозных потребностей собирались по частным домам и там совместно молились и назидались чтением закона и проповедью пророков и священников. Из этого обычая, под руководством ученаго священника Ездры уже по возвращении из плена, возникло формальное учреждение для молитвы и истолкования закона, которое впоследствии и получало назваиие синагоги. Синагоги быстро привились к народу, который находил в этом учреждении богатый источник религиозной учительности, и ко времени земной жизни I. Христа оне были повсюду. Даже в Иерусалиме, не смотря на возобновление храма, синагоги получили самостоятельное значение в смысле религиозно учительных учреждений, и там их числилось до 480. В других больших городах также имелось по несколько синагог: в Тивериаде тринадцать, в Дамаске десять и в самых незначительных городах и селениях по одной. Синагоги строились обыкновенно на самом видном месте в городе или селении, по большей части на берегу реки или на возвышении, общими силами прихода, а иногда и на щедрое приношение богатых лиц (Лк. 7:5). Развалины некоторых синагог в Галилее дают возможность составить о них довольно полное представление. Синагога обыкновенно представляла собою прямое четвероугольное здание, имевшее главный вход с южной стороны и расположенное в длину по направлению к северу. Внутри здание поддерживалось несколькими рядами колонн, иногда изящно украшенных капителями в коринфском или иоиипеском стиле. Над входными вратами иногда делались скульптурныя изображения золотого светильника, сосуда с манной, пасхальнаго агнца пли виноградной лозы. Стены строились из крупнаго камня, причем в богатых приходах облицовывалясь мрамором или штукатуркой, а толстая кровля покрывалась толстым слоем земли — с целию ослабления действия знойных лучей солнца. Что касается внутренняго расположения, то оно обыкновенно устраивалось по образцу скинии свидения или храма — с их тремя подразделениями. Первое самое большое отделение предназначалось для молящихся, второе, несколько возвышавшееся над уровием, для чтецов и проповедников, а затем небольшой выступ в нем, постоянно закрытый завесой (в соответствие Святому святых в храме», служил местом хранения свитков св. Писания. Раввины требовали, чтобы этот выступ смотрел но направлению к Иерусалиму, хотя это требование и не всегда соблюдалось в синагогах времени земной жизни И. Христа. Синагоги были ежедневно открываемы для утренней и вечерней молитвы, которыя обставлялись особенною торжественностью по субботам и праздничным дням. К определенные часы народ массами собирался в синагогу, причем старейшины и знатные люди занимали первыя места, и там начиналось богослужение. Богослужение собственно состояло из молитв и чтения закона и пророков, хотя в случае присутствия какого-либо ученаго книжника он мог присоединить проповедь, т.-е. нравоучительное истолкование прочитаннаго места св. Писания. После общей безмолвной молитвы собравшихся, чтец произносил вслух благословение, на которое народ отвечал «аминь», и затем начиналось чтение св. Писания. Чтения эти распределены были так, чтобы в течение года прочитано было все Писание. Затем опять произносились молитвы, причем чтение их получало характер антифонный: известное предложение произносил чтец, а следующее за ним предложение хором произносил народ. Так, чтец, произнося славословие, говорил: «Мы здесь на земле живущие будем славить имя Твое, как оно славословится иа небесах, где как написано в пророках — один взывал к другому», и народ хором произносил самое славословие, говоря: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его» и т. далее. Молитвы опять перемежались чтением закона с присоединением толкования на него и затем богослужение заканчивалось заключительным благословением. Молитвы произносились обыкновенно на простонародном наречии Палестины, но в таких городах как Кесария, где преобладало греческое влияние, они прочитывались также и по-гречески. Что касается св. Писания, то эти чтения велись на древнееврейском языке, но тут же переводились на народный язык особыми, состоявшими при синагоге, толковниками, или переводчиками. Такое же богослужение совершалось и вечером, с видоизменением молитв, и этот порядок неизменно повторялся изо-дня в день, расширяясь по субботам и праздничным дням, и вследствие этого синагога была не только источником религиознонравствениой назидательности и учительности, но и общественным центром, около котораго сосредоточивалась вся известная община и под руководством котораго шла вся общественная жизнь.

Не может быть никакого сомнения в том, что благочестивые родители Иисуса Христа — праведный Иосиф и преблагословенная Мария — были постоянными посетителями дома молитвы или синагоги, которая, повидимому, была одна во всем Назарете(Лк. 4:16), и брали с собой и своего божественнаго Сына, по достижении Им отроческаго возраста, где Он слышал возношение молитв и прошений к Отцу Его небесному и чтение закона и пророков.

Глубокое и всестороннее знание Им св. Писания видно не только из его прямых ссылок, но также и из многочисленных указаний, которыя Он делал иа Пятокнижие и другия св. книги, на пророков — Исаию, Иеремию, Даниила, Иоиля, Осию, Михея, Захарию, Малахию и особенно на псалтирь, в которой Он, как и боговдохновенном произведении Своего царственнаго предка, находил особенно родныя и близкия Своему сердцу мысли и чувства. Есть все основания предположить, что в родном Его доме постоянное чтение св. Писания было благочестивым обычаем не только праведнаго Иосифа, но и пресв. Его Матери, которая как в храме Иерусалимском, так и в Назарете до обручения все время посвящала чтению св. Писания, так что, по преданию, и Архангел Гавриил с своим благовестием застал Ее за этим именно святым занятием. Это предание показывает, что св. семейство обладало собственным свитком св. Писания. Правда, в то время, при отсутствии книгопечатания, свитки эти были очень дороги, так что полным манускриптом всего ветхаго завета могли обладать только весьма богатые люди, между тем как Иосиф был беден. Но этот свиток мог достаться ему но наследству от его предков или же мог составлять собственность Пресв. Марии, получившей его в наследие от Своих родителей, которые были весьма зажиточны, и хранившей его в Своем доме как величайшую драгоценность. И вот, слушая постоянное и неопустительное чтение св.книги, вошедшее в непреложный порядок и строй жизни св. семейства, чтение в семейном кругу устами праведнаго Иосифа или преблагословенной Марии, с материнскою любовию внушавшей божественныя слова Своему Божественному Отроку-Сыну, Он поучаем был Духом Божиим, почивавшим на Ием, чтобы благовествовать нищим, исцелять сокрушенных сердцем (Ис.61:1), и это повседневное благочестивое упражнение могло особенно сроднить Его с св. книгою, сделать ея содержание составною частью Его существа, так что Он и говорил и мыслил в духе божественнаго слова.

Язык, на котором говорили современные И. Христу евреи, был арамейский, т.-е. смесь древнееврейскаго с халдейским. Христос говорил на том языке, который был удобопонятен слушателям. Но некоторыя Его цитаты из св. Писания прямо указывают на еврейский подлинник, равно как на него указывают и упоминаемые Христом буквенные знаки (Мф. 27:46, Мк. 12:29-30, Лк. 22:37, Мф. 5:18, Лк. 16:17). К этому можно заметить еще, что так как книжники и фарисеи обыкновенно ссылались на еврейский подлинник св. Писания, чтобы особенно поразить этим своих менее ученых нротивников, то Христос в столкновении с ними мог поражать их только на этой именно почве и тем же оружием, и тогда-то именно, при Его глубочайшем знании св. Писания по букве и по духу, особенную остроту и силу получал Его негодующий вопрос, с которым Он так часто обращался к Своим велеученым совопросникам: «Разве вы не читали?»

В таких-то условиях семейной и общественной жизни проходили отроческие годы Господа нашего Иисуса Христа. Но как Богочеловек Он безконечно стоял выше их, и никакая психология не в состоянии проследить тайны созревания Его богочеловеческаго существа. Одно несомненно, что всецелым стремлением Его духа было исполнение воли пославшаго Его Отца, на служении которой Он «возрастал и укреплялся духом, исполняясь премудрости», как свидетельствует евангелист. Какбы с целию еще сильнее выразить главную основу Его богочеловеческаго преуспевания в премудрости, тот же евангелист торжественно прибавляет: «и благодать Божия была на Нем». И эту-то Свою божественную мудрость Отрок Иисус чудесным образом проявил уже в Своем двенадцатилетнем возрасте при одном весьма замечательном обстоятельстве.

Источник

Библейская история при свете новейших исследований и открытий. Новый Завет. С-Пб.: 1895. С. 44-54

Евангелие от Луки, Глава 2, стих 40. Толкования