И отрет Бог всякую слезу с очей их, т.е., как мы уже знаем, изгладится и до конца, совершенно отойдет не только теперешняя наша скорбь и печаль, но и всякий след печали их, какую унесли они из своей жизни земной, так что все то, чем скорбит человек теперь, там будет радостью и источником неизъяснимого наслаждения и утешения.

И смерти не будет уже. Закон смерти в настоящей нашей земной жизни есть самый сильный из всех законов природы органической. Он представляется даже более сильным, в данном периоде земном, чем самый основной ее и всеобщий противоположный закон - закон жизни, ибо всякая органическая жизнь, необходимо и абсолютно - без исключений, заканчивается на земле смертью; а ведь «хорошо смеется тот, кто смеется последний». Но так это теперь; в том-то и будет первое и коренное отличие в этом не только для человека, но для всей будущей живой природы новом, лучшем мире, что она будет до конца и совершенно живая. Там смерти не будет совсем, как это неоспоримо точно и ясно и сказано здесь в Апокалипсисе. А с этим вместе отойдет и «всякое теперешнее горе и скорбь»: ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее - прошло.

Чем, в самом деле, представляется нам настоящая наша жизнь? Уже издревле назвали ее юдолию (долиною) слез. И такова она и есть - со всякой точки зрения: и с религиозной, как мир падения и греха, а за ними, как обратная сторона монеты, - всевозможных страданий, неудовлетворенности и смерти; и с практически-житейской, как нескончаемый ряд огорчений, разочарований, плача, болезней и всевозможных, неисчислимых бедствий; и, наконец, с философской, где поэтому всегда была сильнейшей философия пессимизма, и чем дальше, тем чаще, устойчивей и крепче. И вот, как тьма исчезает при восхождении солнца - сразу и абсолютно до конца, так и все скорбное и тяжелое - в той будущей жизни. Здесь - неизбежные лишения; там - Бог - абсолютная полнота всего нужного нам. Здесь - разочарования и крушения надежд; там - сплошное море сбытая всех ценных и дорогих нашему сердцу надежд и чаяний, всегдашнее осуществление всего желанного, всего, что раньше было только светлою мечтою. Болезни, очевидно, не будет в том общении со Христом, когда Он и при земной Своей жизни целил всяку болезнь' и всяку язю в людех (Мф. 4:23), когда исцеление самых неизлечимых недугов давалось от Него простым прикосновением риз. Да в следующей, 22-й, главе указывается и особое, нарочитое средство для исцеления всяких болезней. Какие же могут там быть вопли и плачи, когда там одна сплошная отрада и ликование, когда, как мы недавно приводили, ни глаз наш не видал, ни ухо не слыхало ничего подобного тому, что там уготовано от Бога людям, и именно любящим Его, а потому мы и не можем ни представить этого, ни передать словом, ибо закон психологии тот, что мы и воображать можем лишь то, для чего в наличном нашем земном опыте воспринимали соответствующие элементы. О, дал бы Господь достигнуть этого и жить этим всем любимым нами, как и всем и ненавидящим нас, а с ними и самим нам!..

Источник

Димитрий (Вознесенский) архиеп. Апокалипсис в перспективе ХХ-го века. М.: ПСТГУ, 2009.- С. 320-321

Откровение ап. Иоанна Богослова, Глава 21, стих 4. Толкования